Літературний дайджест
«Писательству научиться невозможно»
«Вчера к нам в школу приезжал писатель», «В библиотеке состоится встреча с писателем», «Нас вчера водили живого писателя смотреть»…
А кто это, собственно, такой – писатель? Почему так важно на него «смотреть»? Может, это какое-то заблуждение, которое мы вынесли из предшествующих времен? И когда человек может сказать про себя: «Я писатель»?
Об этом «Папмамбук» беседует с Андреем Жвалевским и Евгенией Пастернак.
Писатель
Писатель
Андрей Жвалевский
и Евгения Пастернак
Издательство «Время»,
2009
Андрей Жвалевский,
Евгения Пастернак
Издательство «Время»,
2012
Андрей Жвалевский,
Евгения Пастернак
Художник Вера Коротаева
Издательство «Время»,
2012
"Правдивая история Деда Мороза"
Андрей Жвалевский,
Евгения Пастернак
Художник Вера Коротаева
Издательство «Время»,
2013
Андрей Жвалевский,
Евгения Пастернак
Издательство «Время»,
2013
Андрей Жвалевский (далее Андрей): По моему ощущению, осознание себя как писателя всегда приходит позже. По крайней мере, у нас так было. Ведь писатель – это, наверное, тот, кто пишет книги. Мы начали писать книги, а потом еще долго вздрагивали, когда нас называли писателями. Особенно Женя.
Евгения Пастернак (далее Евгения): Да, я не писатель, я автор, давайте как-нибудь скромнее. Очень часто приходишь в школу к детям, и они так смотрят, а потом говорят: «Нет, мы думали писатели не такие».
Андрей: Часто с облегчением говорят: «Мы думали, писатели придут, а тут вот…»
Евгения: А тут люди обычные, нормальные.
Андрей: У нас такое литературоцентричное общество, у нас слово писатель имеет какое-то пафосное значение. Это некое высокое звание, к которому относишься с уважением. Кажется, что писатель – это такой Лев Толстой с бородой, а у меня и бороды-то нет.
Поэтому нормальные люди всегда с некоторым запозданием считают себя писателями. Ненормальные есть – которые считают себя писателями, еще ничего не написав. Но они там и наполеонами себя считают...
‒ Хорошо, а чем тогда писатель отличается от автора?
Евгения: Автор – это автор, автор книги. А писатель – это писатель .
Андрей: Писатель – это в учебнике.
‒ Получается, вас пугает значимость самого этого слова?
Евгения: Скорее пугает не значимость слова, а пугает ответственность.
Андрей: Да, потому что если ты писатель, ты должен нести истину, «глаголом жечь», деепричастием выжигать... Автор что-то себе написал, потому что автор так видит. А писатель должен уже...
Евгения: ...транслировать мировые ценности!
Андрей: Да. Литературоведов почитать – у них там все написано, что должен делать писатель.
‒ А как автору (пока еще не писателю) приходит идея написать книжку?
Евгения: Да случайно приходит. Мы никогда не стремились стать писателями. Мы никогда не считали, что писательство – это что-то такое важное, необходимое, к чему надо прийти. И когда мы начинаем писать книжку, мы, конечно, не думаем, что мы, писатели, сейчас сядем, замыслим замысел и потом это все запишем – нет. Я скажу сейчас фразу Андрея: «Мы рассказываем историю». Нам интересна какая-то тема, и мы в эту тему ныряем. Думаем: «Вау, интересно!»
Андрей: А раз нам интересно, может, еще кому-то будет интересно. И мы эту идею начинаем разжевывать. Она обрастает какими-то подробностями. Допустим, если это историческая книга, мы накапываем множество каких-то интересных деталек.
Евгения: А потом она, как пазл – тут кусочек, здесь кусочек, – складывается в повествование. Мы ее не пишем, она сама пишется, эта книжка. Вообще писатель – это не ремесло, это не профессия. Я не знаю, что это.
– Получается, что писателями становятся «сами собой», так же, как сама собой складывается книжка?
Евгения: Да-да.
Андрей: Ну, в таком грубоватом или, наоборот, пафосном определении писатель – это некий рупор Бога, рупор мироздания. Там это все уже есть, а писатели это просто считывают и переносят на бумагу – вот и вся их функция. Никто ничего не придумывает. Нам так кажется, по крайней мере. И мы уже стали спокойно называть себя писателями, когда познакомились с большим количеством людей, которые писатели. Тогда-то мы и догадались, что нет, они бывают разные, и не все «глаголом жгут», а есть просто нормальные люди. Кто с бородой, кто без.
‒ Значит, есть два разных понимания слова «писатель»: писатель как высокое призвание и писатель как профессия?
Евгения: Понимаете, писательским мастерством невозможно овладеть. Если ты хочешь стать столяром, ты идешь и учишься что-нибудь строгать. А писательству научиться невозможно. Писательство – это не ремесло. Невозможно закончить литературный институт и стать писателем. Конечно, нужно учиться, бесконечно редактировать текст, выстраивать сюжет.
Андрей: Фразы продумывать, чтобы они были живые.
Евгения: Да, очень много чему нужно и можно учиться. Мы сами постоянно учимся...
Андрей: Но нет такого момента, когда ты закончил ПТУ, получил диплом и стал писателем.
Евгения: Почему, наверное, я и боялась себя писателем назвать, потому что я абсолютно не уверена, что то, что мы делаем, – это совершенный продукт. Мы что-то рассказали – книжка получилась. Она такая как есть. Если ее ругают – ну ругают, хорошо. Кому-то она нравится, кому-то она не нравится. Это абсолютно живой продукт.
Андрей: Хуже всего, когда молчат. Вот это тогда большой удар по всему, в том числе по самолюбию.
‒ А когда не молчат? Когда, наоборот, дают премии, а книжки пользуются популярностью и выходят большими тиражами, – тут уже можно говорить о писателе?
Евгения: А это уже другой момент. Когда книжка выходит, она как твой ребенок. Моему ребенку вручают на сцене грамоту. Что я при этом чувствую?
Андрей: Конечно, приятно.
Евгения: Мне очень приятно, я горжусь.
Андрей: Но это не мне, это ему.
Евгения: Это ему. Вот и с книгами то же самое. Любят книгу «Время всегда хорошее». Прекрасно, мы очень за нее рады, очень-очень. Но я всегда не очень соотношу в голове, что это я.
Андрей: Мы очень скромные люди, мы вообще самые скромные люди в мире (смеются ), но свои книги мы хвалим с удовольствием. Потому что мы понимаем, что мы все-таки не себя хвалим, а то, что объективно сложилось. Мы и ругаем их – иногда. Иногда приходится заниматься обрезанием текста. Но это все-таки редко и по каким-то особым поводам. А так, книга сложилась, и мы уже не лезем в нее руками. Она такая, как есть. Женя права.
Беседу вела Таня Каражас