Літературний дайджест

Каждый раз, когда попадаешь на книжную ярмарку, удивляешься: откуда берутся разговоры про то, что мир перестал читать? По крайней мере, в столице мира, а как ни выстраивай рейтинги, Париж ею останется до тех пор, пока люди не разучатся ценить красоту, — читают везде, а, судя по очереди на 32-м Salon du livre, хотят читать еще больше. Говорят, выставка превзошла по посещению прошлогоднюю, а сквозь ту прошло почти 200 тысяч человек. В этом году почетным гостем-городом выставки впервые была Москва, о чем возвестил колокольный звон на открытии и подтвердил подарок, сделанный министру культуры Франции Фредерику Миттерану, — путеводитель по улицам и переулкам столицы, где снимали популярные советские фильмы.

Бесчисленные круглые столы и встречи с писателями четыре дня будоражили парижан, среди которых преобладала молодежь. На таком фоне говорить о смерти книги явно преждевременно, а то, что формы чтения будут меняться, вещь очевидная. Владимир Григорьев, заместитель главы Федерального агентства по печати, на встрече, посвященной российскому книжному рынку, сообщил, что в России в 2011 году был продан миллион ридеров, что уж говорить про США. В самой продвинутой в смысле распространения электронных устройств для чтения стране разными гаджетами пользуется каждый третий. Понятно, что скоро электронные издательства начнут конкурировать с бумажными. Пока же публика толпилась вокруг полок с красочными обложками. Конечно, большинство обреталось у стендов французских издательств, но ни одна из 40 представленных стран не была обделена вниманием.

Особым почтением пользовалась японская экспозиция, поскольку в этом году Япония — почетный гость выставки. Когда им в 2005-м была Россия, то наших писателей даже приглашали в Елисейский дворец на встречу с двумя президентами — французским и российским. Потом еще год перемывали кости тем, кто пошел раскланиваться с президентом Путиным, и тем, кто это делать отказался. Например, про Татьяну Толстую, не поехавшую на встречу, складывали героические легенды, а она, смеясь, вспоминала, что просто хотела успеть в магазин, где присмотрела сапоги. В этот раз почестей на президентском уровне нашей делегации не оказывали, хотя прием в российском посольстве был роскошный, а в министерстве культуры Ольге Седаковой и Борису Акунину вручили очередные ордена Почетного легиона.

Офицер ордена Седакова пользуется беспрекословным уважением во Франции, ее много переводят и, как считает Ольга Александровна, переводят хорошо. Даже несколько удивило, что на встречу со столь изысканным и сложным поэтом пришло так много людей. Впрочем, и другие наши писатели не были обделены вниманием. Причем доброжелательным, что совсем не очевидно, судя по опыту коллеги, писавшей во Франции диссертацию «Французские СМИ о России». На всем диссертационном пути она встретила буквально два положительных отзыва о нашей стране: одна статья была посвящена Дикулю, вылечившему кого-то из известных французов, вторая — погоде, как-то порадовавшей туристов из глубинки.

Возможно, интерес к российскому стенду подхлестнули только что прошедшие по французскому телевидению фильмы, посвященные нашему протестному движению. Оказалось, что не все у нас пляшут под дудку КГБ, угнетают чеченцев и пьют водку пополам с нефтью, но и выходят на митинги в поддержку демократии и жаждут свобод не меньше каких-нибудь европейцев. Эту тему продолжил Захар Прилепин на круглом столе «Оправдала ли ожидания новая русская литература, возникшая 20 лет тому назад?», в котором он участвовал вместе с Борисом Акуниным и Андреем Геласимовым, на салоне 2005 года признанным самым популярным российским писателем во Франции. Нельзя не похвастаться тем, что на эту встречу пришли человек 400, когда как на мерило успеха — Бегбедера — каких-нибудь 200 с небольшим. Прилепин — весь буря и натиск — рубил сплеча: называл Путина карикатурой, пророчил забвение Медведеву, предрекал большое будущее левым идеям, упрекал оппозиционеров, а Акунина назначил ответственным за всё плохое: «Вы виноваты в том, что наша революция потерпела поражение! Вы во Франции живете!» Всегда выдержанный Акунин не дрогнул и теперь, назвав Прилепина жертвой пропаганды. В общем, наши не подвели — скучать собравшимся не приходилось.

Правда, нас обошли ливанцы — на их стенде скандал был настоящий. Люди в черных масках, слаженно выкрикивая: «Свободу Раджипу!» —  попытались разместить плакат с этим призывом повыше на стенде, а другие стали выбивать у них из-под ног стулья, рвать лозунги, вытеснять с площадки. Набежавший со всех сторон зритель явно сочувствовал сторонникам Раджипа и не дал задушить протест. Страсти стихли сами собой, когда толпа, утомившись однообразным скандированием, рассосалась по другим развлечениям. Кто остановился поглазеть на африканские танцы, кто пошел покупать книги в магазин Gibert joseph, кстати, вызвавший недовольство нашей стороны.

Николай Филиппович Овсянников, бессменный руководитель Московской книжной ярмарки, устроитель национальных экспозиций в Лондоне, Франкфурте, Париже, на этот раз был ужасно огорчен организационной стороной дела. В разговоре со мной он сравнивал нарядный стенд с березками 2005 года с нынешней унылой выгородкой, возмущался экспансией Gibert joseph, сильно потеснившего русские книги из Москвы. «Конечно, хорошо, что наших писателей переводят, но французы могут купить их в своих магазинах в любое время, а на ярмарке важно показать нашу продукцию. Мы привезли больше 500 книг, ведь сюда приходят много русскоязычных читателей, а французы решили использовать место на нашем стенде для продажи своего товара».

Вообще, как выяснилось, недовольства было много. За наши деньги нам был дан наглядный урок по ведению бизнеса. Марина Смирнова, ответственная за нашу делегацию, объяснила, что происходило за кулисами этого праздника. Трудности начались уже при обсуждении списка делегации. Французская сторона цензурировала предложенный состав, не сильно затрудняясь объяснениями. Впрочем, и так понятно, что они хотели тратиться лишь на тех, кто уже переведен и пользуется хоть какой-то известностью во Франции. Таких оказалось не много. Если в легендарном 2005-м приехало человек 40 наших писателей, то сейчас не набралось и 20. Кроме упомянутых Седаковой, Прилепина, Акунина, Геласимова — Татьяна Толстая, Ольга Славникова, Юрий Буйда, Лев Рубинштейн, Михаил Шишкин, Юрий Мамлеев, Максим Осипов, Илья Кочергин, Михаил Яснов, еще несколько детских писателей.

Каждое утро, собравшись за завтраком, начинали гадать: по какой программе живем сегодня — по нашей или по французской? Они не совпадали в корне, поскольку по одной, например, Толстая сегодня участвовала в круглом столе по женской литературе, по другой — этот стол проходил в другое время и с другими участниками. Вскоре стало понятно, что придерживаться надо французской версии, поскольку их переговорщики, похоже, оказались сильнее по всем пунктам. Наверное, не зря их составители программ оценили свои труды в 20 тысяч евро, тогда как наши пишут нечто подобное дня за два и часто бесплатно. Да и французские законы ради нас никто не отменял. Шоферу за работу в вечерние часы полагается платить сверхурочные, однако проблема была решена другим способом: автобуса вечером было не дождаться, хотя траты на транспорт составляли 4,5 тысячи евро. В общем, эквивалент четырех с половиной миллионов рублей, переведенный на французские счета московским правительством, устроителями салона был потрачен очень, очень экономно. «Вот и мы так поступим, когда осенью будем принимать их на Московской книжной ярмарке», — запальчиво сказал Овсянников. Похоже, не видать французам настоящей роскоши. Правда, понятия у нас о ней могут быть разными. Одна моя знакомая, чья дочь замужем за французом, очень ее не одобряет: «Всё в каких-то пальтишках бегает, а могла бы любую шубу купить».

Возможно, деловитая скромность нашего стенда — это не банальная утряска средств, а дорогостоящее потакание французским вкусам. Во что воплотятся их евро, эквивалентные тем же 4,5 млн рублей, увидим осенью, когда Франция станет почетным гостем Московской книжной ярмарки. Уверена, никакая коррупция не пересилит широту русской души, не способной экономить на приеме гостей. Тем более что успех-то на этом скромном по виду стенде под названием «Московское кафе» был достигнут. Дети охотно вовлекались в театрализованную постановку «Сказки о рыбаке и рыбке»; взрослые, попивая бесплатный чай, вникали в российские обстоятельства, стояли в очереди за автографами, а главное —  охотно покупали книги.

Практически у каждого из приехавших кроме участия в круглых столах были сольные выступления или диалоги с переводчиками. Элен Анри перевела знаменитые карточки Льва Рубинштейна так, что его книгам во Франции зажегся зеленый свет, книги Юрия Буйды в переводах Софи Бенеш заполнили целую полку, 100-тысячный тираж Акунина легко побивает местные достижения, а переводчица Прилепина Жоэль Дубланше призналась, что укрепила свой характер в борьбе с его текстами. Французы, как и русские, всегда видели в писателе человека, который знает недоступные простым смертным истины, и до сих пор сопротивляются меркантилизму века, читая умные книги. Конечно, Оксану Робски тоже переводят, и своего треша у них предостаточно, но свобода выбора важна ведь не только в политике. Точнее, когда она есть, то тысячи людей собирают книжные салоны, а не Болотные площади. А это, согласитесь, безопаснее и перспективнее. Как говорила Айрис Мердок, только при свете искусства могут быть исправлены дела человеческие.

Ольга ТИМОФЕЕВА, Париж — Москва