Літературний дайджест

Что означает — и чем чревато — это ралли на литературном рынке? Зачем они увеличивают размер награды?

Крупное повышение; не то чтобы теперь лауреаты будут купаться в деньгах, но никто больше не скажет, что Букеровская премия — всего лишь символическая; если на 20000 долларов обычному городскому писателю сложно было протянуть пару-тройку лет до следующего романа, то полтора миллиона — вполне себе «прожиточный минимум». Итого, «Букер» теперь дает а) билет в высокую литературу, включение в литературный канон эпохи; б) существенное единовременное паблисити; в) определенный всплеск продаж; г) живые деньги.

Это для самих писателей. А зачем увеличивает премию комитет? В чем была проблема с 600000?

Инфляция? Да вроде не такая уж.

Утереть нос «Большой книге»? Показать, что «Букер» тоже не лыком шит, все-как-у-людей? Тоже странно — все равно денежный эквивалент «Букера» сильно меньше, чем большекнижный.

И главное — зачем? И так вроде в последние десять лет «Букер» работает: в том смысле что романы, которые получают премии, становятся общественным событием; а чего ж им еще нужно.

В литературе — ну хорошо, не в литературе, в «окололитературе», как есть «околофутбол», — теперь плещутся довольно крупные деньги. Хорошо вообще это — или плохо?

Сорокин В.Г. однажды заметил, что премии развращают писателей — имея в виду, по-видимому, что писатель должен быть голоден, что сытому художнику нечего делать в искусстве.

Это правда так? Существует ли некое «премиальное проклятие», подобное проклятию ресурсному?

Развратила ли Нобелевская Памука? Хуже ли стали писать после попадания в премиальный рай Быков, Шишкин, Прилепин? Что произойдет, например, с Рубановым, когда случится (кто бы в этом сомневался) то, что не случиться не может?

Как, собственно, премии развращают? Писатель заплывает жиром, вылезает из-за рабочего стола и валяется целыми днями на диване? Да вроде нет.

Писатель начинает писать так, чтобы «нравиться»? Тоже странная гипотеза — в конце концов, можно пытаться угодить чьим-то вкусам не только за материальное, но и за символическое вознаграждение — да и просто за доступ к читателю; «Букер» с его 600 тысячами в этом смысле был ничем не хуже «Букера» с полутора миллионами.

Писатель начинает подгонять произведение под премиальный формат? Пожалуй; вряд ли, например, Иличевский в самом деле «подсел на премиальную иглу» — но кто-то еще запросто мог бы стать «заложником формата». Ведь правда же, награждают обычно именно романы; писатель, сочиняющий «крохотки», автоматически пролетает между двух самых рыбных мест — «Большой книги» (где малая форма теоретически не возбраняется, однако интуитивно отметается жюри как неформат — все-таки нужна «большая Книга», что бы это ни значило) и «Букера» (где четко прописано: роман, и только роман). И ладно бы только негласное отторжение не-романов — но ведь премии не дают и за биографии — которые в последнее время, по сути, искусственно исключены из премиального процесса? Получается, что написать нечто беллетризованное о Клеопатре или там Ельцине заведомо гораздо перспективнее, чем сочинить документальную ЖЗЛ с теми же персонажами.
Лев Данилкин