Літературний дайджест

Это героиня романа «Легкая корона» Алисы Бяльской, это история поколения, растущего под сенью издыхающего СССР. 

С начальной школы Алиса знает: «мы все живем в лагере, вся эта страна — одна большая зона. Что за партой сидеть в школе, что на нарах — разницы никакой». Это восьмидесятые как они есть: в рассеянии самиздата, в культурном ажиотаже Московского кинофестиваля, в брожении питерского рок-клуба, и одновременно — под крышкой выдыхающегося советского мифа. Всеобщее раздражение выплескивается из семей на улицу, воспроизводство бессмыслицы достигает критической массы, и все взрывается девяностыми — но герои об этом пока еще не знают. Они прорываются с боем на рок-концерты и шокируют обывателей диким прикидом, бьются с люберами и торгуют самодельными газовыми баллонами, пьют дешевое вино и пытаются найти единственную, на всю голову, любовь. 

Алиса — девочка из хорошей еврейской семьи — от скуки и по случаю погружается в воды андеграунда, забивает на учебу, пишет о рок-музыке для официальной «Юности» и самиздатовских журналов. Ее любовник Сергей Громов, редактор журнала «Гонзо», пользует девочку со всей широтой потребностей тридцатилетнего контркультурщика, который, возвращаясь домой пред партийные очи родителя, переодевается из драных джинсов в приличный костюм.

Это история очевидца, из каждого частного факта которой можно смело делать вывод: так было везде и со всеми. Детсадовские издевательства над ребенком, не успевшим доесть суп, — второе накладывают в овощной бульон и заставляют доедать руками. Ад гинекологических унижений в районной поликлинике — оскорбительный допрос, повреждение внутренних органов во время осмотра, убийственные диагнозы. Соседи-алкоголики, дисфункциональные семьи, быдло в законе и яростные интеллигентские разговоры на кухнях. Скорость и бодрость авторской речи не оставляют времени ужаснуться, но к середине книги необязательные воспоминания о бурной юности превращаются в перечень погибших: вера, совесть, образование, интеллигентность, искренность, будущее, семья. 

Ничего из этого к восьмидесятым в СССР не подавало признаков жизни. Отдельные конвульсии только подтверждают общий диагноз. 

Особым пунктом идет антисемитизм: государственный и соседский. Советские евреи, мятущиеся между внутрисемейной ненавистью и линией фронта, которая начинается за порогом квартиры, еще пытаются оградить своих детей от советского бреда, но безуспешно.

Booknik.ru/static/i/el/quote.png); background-attachment: initial; background-origin: initial; background-clip: initial; background-color: #ffffff; text-align: left; font-size: 13px; text-decoration: none; list-style-type: none; list-style-position: initial; list-style-image: initial; outline-width: 0px; outline-style: initial; outline-color: initial; margin-top: 0px; margin-right: 0px; margin-bottom: 5px; margin-left: -35px; padding-top: 0px; padding-right: 0px; padding-bottom: 0px; padding-left: 35px; display: block; min-height: 27px; color: #545454; font-style: italic; font-family: ´PT Sans´, sans, Arial, Tahoma, sans-serif; line-height: 15px; background-position: 0px 5px; background-repeat: no-repeat no-repeat; border: 0px initial initial;">Вообще, у меня были проблемы с чтением литературы, которую проходили в школе. Дело в том, что родители не одобряли чтение мною официозных советских писателей, а отец настаивал еще и на том, что всяких Герценых — Огаревых — Некрасовых читать тоже не надо — известно, что они разбудили Ленина, и отец им этого простить не мог. Этих книг не только не было у нас дома, но и брать их в библиотеке и приносить домой было нельзя. Кроме "Молодой гвардии", "Разгрома", "Поднятой целины" и иже с ними, мне нельзя было читать книги, которые любили все советские дети — "Тайну двух океанов", "Волшебника Изумрудного города", "Республику ШКИД". Во всем была советская идеология, а значит, — промывка детских мозгов. Отец мне так и сказал, отбирая очередную коммунистическую пропаганду (кажется, это был "Кортик" Рыбакова): 
— Хочешь читать эту дрянь — иди в читальный зал. У нас дома читают только приличные книги. На вот, возьми, — и дал мне "Звездные часы человечества" Стефана Цвейга и толстенный том с красочными иллюстрациями "Великие географические открытия"
Вообще говоря, это и есть одиссея советских евреев: между «Великими географическими открытиями» и дискуссиями в советских литературных журналах; лирическим алкоголизмом и трезвым бешенством проигравшегося в прах игрока. Впрочем, по этой дороге шли не только евреи — прочим досталось не меньше. 

Эту книгу люди старше тридцати пяти будут, возможно, читать как байки о старых знакомых — персонажей много, московская и питерская тусовки написаны яркими красками без малейшего снисхождения, и даже если второстепенные имена не знакомы, все равно что-то подобное у всех так или иначе в жизни случалось. Те, кто моложе, будут смотреть с изумлением: что это было? Что за странное время, когда Цой жив, а мы еще нет; кто эти люди, зачем они носят по пять значков с Гагариным и читают Мандельштама на приеме у психиатра? 

Приведенные к присяге советской водкой, дети восьмидесятых всерьез полагали дедовы кители и трофейные летные очки единственным средством не слиться с ландшафтом. Как часто случается, их приняли за кого-то другого. 

Алиса Бяльская. Легкая корона Издательство: Эксмо, 2011

МАША ТУУБОРГ